Седенький доцент положил трясущуюся руку на дверную ручку аудитории, мгновение помедлил и отворил дверь. Студенты сразу притихли, тем более, что сегодня на вид Иван Ильич был особенно стар, сутул, и больше чем обычно тряс головой и шаркал ногами.
***
Доценту кафедры высшей математики провинциального строительного вуза было почти семьдесят. А выглядел он на десять лет больше.
Иван Ильич всегда говорил очень ровно, спокойно. Так объяснял, так спорил с умниками и журил неуспевающих. У него были цепкие стальные глаза, которые на поверку всегда оказывались очень добрыми и всепонимающими. А когда уходили люди и он оказывался один, эти глаза теряли свою "бронебойную" защиту и становились прозрачно-серыми, беспомощными, бесконечно усталыми.
Его любили все - коллеги, студенты, уборщицы, соседи, продавцы в магазине.
Но люди менялись, и студенты начала двухтысячных - это не их сотоварищи из какого-нибудь 1976 года. Уходил коллективизм и вера в светлое будущее. Каждый заботился о себе, и очень редко появлялись юные личности той, старой формации. С такими студентами Иван Ильич дружил, как можно дружить с людьми намного моложе себя, - отечески, покровительственно. Чаевничали на его кухне, фантазировали в мире математики.
Один парень, толковый, чистый, в математике прилежный, можно сказать, талантливый, в девушку влюбился. А та - фифа избалованная. Ее родители за деньги в будущие архитекторы определили. Он ходил как тень, мучась от неопределенности и недосягаемости.
А Иван Ильич дерзнул свое видение их отношений парню преподнести.
- Асимптота она у тебя вертикальная... - вздохнул преподаватель.
- Как асимптота? - ошалел парень.
- Что такое асимптота? - включил педагога Иван Ильич.
- Асимптота - такая прямая, к которой график функции подходит бесконечно близко, но не сливается с ней, - сказал отличник.
- Что из этого следует? Замуж таких берут? Можно к человеку бесконечно безнадежно приближаться?
- Нет... А почему вертикальная?
- Больно тоща, - усмехнулся Иван Ильич, и они с неудавшимся женихом рассмеялись.
Заведующий кафедрой очень дорожил своим самым пожилым преподавателем. Он был его неизменным фактором стабильности, осью, на которую нанизывались и затем функционировали другие шестеренки живого механизма под названием "кафедра".
И была еще одна весомая причина, почему Иван Ильич мог не беспокоиться насчет того, что его попросят на пенсию. Здесь, в стенах института, больше двадцати лет назад иностранный студент-наркоман убил его дочь - Ангелину, пушистую нежную блондиночку с прозрачно-серыми глазами.
Дело было политическое, надо было замять. И его девочка, его принцесса, осталась немым укором в памяти многих ответственных работников того периода. Жена быстро сдала и умерла через пять лет. Докторская диссертация была заброшена. Остались математика и память - два друга и два врага.
А потом появился еще один друг - Самый Главный.
***
Иван Ильич поднялся к преподавательскому месту, сел, обвел глазами аудиторию и улыбнулся одними глазами.
- Здравствуйте, будущие строители! - сказал он. - Хочу сказать, что, к сожалению, вынужден проститься с вами. Экзамен у вас примет другой преподаватель.
- Вы уезжаете? - ахнула старательная Альбина.
- Можно сказать и так. Вы не должны бояться. В целом вы неплохо знаете предмет. Только нужно, чтобы кто-то вовремя разбудил Романова.
-
- Аудитория грохнула от хохота. Романов всегда, хронически, безнадежно опаздывал.
- Прежде чем подвести промежуточные итоги ваших знаний, немного беллетристики, - продолжил Иван Ильич.
Студенты улыбнулись. "Беллетристика" была у него типа ругательства. "Мне беллетристики не надо, ты мне математику покажи", - говаривал иногда Иван Ильич.
Увидев улыбки, он отрицательно покачал головой:
- Нет, другая беллетристика, правильная. Я вам расскажу, как я провел выходные.
Все внимательно слушали.
Иван Ильич вздохнул поглубже и сказал:
- В субботу вечером впервые в жизни я был на исповеди в православном храме. Он ближе всех к моему дому. Я заранее прочитал, как нужно готовиться. Я прочитал молитвы и написал список моих грехов. Батюшка, примерно моего возраста, спросил, почему я так долго шел на исповедь. Я ответил, что я математик, слишком рациональный человек. А он сказал, что астрофизик, первая специальность - физика твердого тела. Второй священник в его храме - врач. Он спросил, почему я пришел? Я ответил, что умираю.
Аудитория заволновалась.
Иван Ильич продолжил, и тут студенты обратили внимание, с каким трудом ему удается каждое слово:
- Я сказал, что поверил в Бога. Но это не так. Я всегда верил в Него, просто не до конца понимал это. Кто мог придумать такое чудо, как математика, и дать нам ее как инструмент к познанию мира? Кто мог однажды столкнуть меня с моей будущей женой, чтобы в конце жизни я смог сказать: "Я был счастлив!" И девочка наша... Она прожила меньше, чем вы, но навсегда оставила нам с женой свою любовь, память о счастливых годах, что она была с нами.
Девушки начали шмыгать носами и тереть глаза. А парни закаменели в своих позах.
- Кто мог создать такое чудо, как человек? Пожалуйста, выучитесь на хороших инженеров. Никогда, никогда, никогда ничего не делайте заведомо плохо. Это ниже нашего достоинства - что-то делать плохо. А вчера я причастился. Попробуйте узнать об этом, не дожидаясь моего возраста. Это как впустить в себя Небо. Иначе бы у меня не было сил рассказать вам это. Идите в храм! Будьте благодарны Богу! Там другая математика, Небесная... Математика Духа... Лейбниц... зачем... - Иван Ильич порывался сказать еще что-то, но речь уже угасала. Он уткнулся лицом в стол и замер.
Замершие студенты через секунду уже набирали скорую, а самые близкие пытались тормошить любимого учителя. А Иван Ильич с закрытыми глазами слышал мерные шаги Ангелины, которые он бы узнал из тысячи. Это ее маленькие ручки взяли его, и он упал в них, как в новую детскую колыбельку. И - Тишина.
Выпуск студентов Ивана Ильича был самым лучшим за долгие годы. На вручении дипломов многие из выпускников смотрели на Небо и улыбались.
священник Игорь Сильченков
Здесь выдают
ставки
ставки
Следующая запись: ПреЛЮДИи чувств - 30 января 2025 в 15:52
Лучшие публикации