
В течение трёх лет соседи слышали ДЕТСКИЙ ПЛАЧ из дома бездетного учителя, а когда полиция вошла...
12 апреля 2019 года полиция из Подольска, что в Московской области, получила бумагу на обыск дома номер 47 по улице Берёзовой. Дом этот, трёхэтажный, с белым заборчиком и аккуратным газончиком, ничем не отличался от соседских. Хозяин, Сергей Викторович Николаев, 54 года, преподаватель физики в местном университете, в момент обыска его дома не было, его уже задержали за неуплату налогов.
То, что полиция нашла в подвале у Николаева, заставило даже бывалых ребят вызывать подмогу и психологов. Следователь Андрей Морозов, что вёл дело, потом написал в отчёте: «Никто из наших не был готов к такому». Елена Иванова, криминалист с 26 годами стажа, позже в разговоре сказала: «Этот запах и глаза из темноты я вовек не забуду».
Но как полиция вообще попала в этот дом, если Николаева сперва за налоги прижали? Всё началось три года назад, и главную роль сыграли не полиция, а соседи, которые стали замечать странности.
Улица Берёзовая, место престижное, тихое, дома тут из поколения в поколение передаются, все друг друга знают. Когда в 2016 году появился Сергей Николаев, народ приглядывался, но тревоги не было. Новый сосед казался себе ничего, спокойный, вежливый, образованный.
«В мае 2016-го переехал», — вспоминает Галина Семёновна, 72-летняя пенсионерка, что живёт напротив. «Мы с мужем пирог ему занесли, поздороваться. Сергей поблагодарил, даже на чай пригласил через пару дней. Обычный мужик, чуть дёрганный, много про работу свою трепался, но ничего подозрительного».
Николаев быстро влился в размеренную жизнь района. Преподавал физику в местном училище, вёл кружок для школьников, иногда на местные посиделки захаживал. Только одно странное замечали: он уж больно осторожный был. Поставил в доме крутую сигнализацию с кучей камер и датчиков движения.
Первые странные звуки соседи услышали через три месяца после его переезда. Ольга и Виктор Беловы, чей дом в двух участках от 47-го, первыми заметили неладное. «Не то чтобы прям плач, — говорит Виктор, — а будто приглушённый голос, как ребёнок что-то бубнит. Думали, телек или радио. Было около одиннадцати вечера, сидели во дворе». Беловы не придали этому значения: в районе полно семей с детьми, звук не особо громкий или страшный был.
Но через пару недель опять услышали что-то похожее, уже яснее. «Я точно знал, что звук из дома Николаева», — говорит Виктор, — «а он же один жил, без детей. И гостей с детьми я у него не видал».
К декабрю 2016-го звуки стали регулярными. Их слышали и другие соседи, особенно те, чьи дома ближе к 47-му. Звуки изменились, из бубнёжки превратились в плач или всхлипы. Обычно начиналось после десяти вечера, могло до утра тянуться.
«Мы шутили, что у Николаева призрак в доме, — вспоминает Лариса Громова, соседка слева. — Но шутки быстро кончились, когда мой муж услышал чёткий детский крик «Помогите!». Это было в феврале 2017-го, часа в два ночи. Громовы вызвали полицию, но те ничего подозрительного не нашли. Николаев был дома, пустил их, показал пару комнат. Сказал, что в подвале у него домашний кинотеатр, и соседи, видать, звуки из фильмов слышат. У полиции ордера на полный обыск не было, в подвал не спускались».
После этого визита звуки на пару недель затихли. Соседи решили, что зря паниковали, и случай забылся. Но в апреле 2017-го Галина Семёновна, поливая цветы утром, заметила, как Николаев тащит из машины здоровые коробки с дырками, будто для животных. «Думала, он собаку или кошку завёл», — говорит она. «Спросила, а он занервничал, сказал, что это оборудование для лаборатории, и быстро свалил».
В следующие месяцы странностей прибавилось. Николаев заказывал еды столько, что одному не съесть. Курьеры пачками пакеты таскали. Во дворе появились мешки с мусором, которые он не на свалку возил, а куда-то увозил на своей машине. Но хуже всего ночные звуки вернулись.
«Это точно был детский плач, — говорит Ольга Белова. — И ни один голос. Иногда казалось, что там несколько детей, и они будто на своём языке говорят. Звук шёл снизу, из подвала, похоже».
К концу 2017-го несколько семей снова пошли в полицию. На этот раз полиция отнеслась серьёзнее, но опять ничего не нашли. Николаев был вежлив, показал подвал. Там и правда был кинотеатр и маленькая лаборатория, связанная с его работой. Следователь отметил, что в доме слишком чисто и всё аккуратно, но это не повод для подозрений.
После второго визита полиции Николаев стал ещё скрытнее. На тусовки местные не ходил, из дома редко выходил, кроме как на работу, и поставил ещё один забор во дворе. Звуки ночью стали тише, но не пропали.
«Мы уж думали, с ума сходим, — признаётся Лариса Громова. — Может, и правда фильмы? Или у нас паранойя? Полиция дважды проверяла, ничего».
Так прошёл ещё год. Соседи иногда слышали странные звуки, но в полицию больше не звонили, не видели смысла. Николаев жил тихо, вёл себя прилично, на работе старался.
Но в январе 2019-го всё изменилось. Во время сильной грозы в районе вырубило свет. Сигнализация у Николаева, включая электронные замки, на время отключилась. И тут соседи услышали такое, что нельзя было игнорировать.
В ночь на 24 января 2019-го в Подольске бушевала гроза. В 23 часа 47 минут молния ударила в трансформатор, что питал несколько улиц, включая Берёзовую. Свет вырубило на 18 минут. Для большинства это была мелочь, а для Николаева — катастрофа.
«Я никогда не забуду эти крики, — говорит Олег Громов, муж Ларисы. — Как только свет в его доме погас, послышалось, будто дети разом орут. Не от страха, а будто шанс поймали, внимание привлечь хотели».
Крики были такие чёткие, что их услышали все соседи в радиусе пяти домов. Некоторые выбежали на улицу с фонариками. В темноте увидели, как Николаев в панике бегает вокруг дома, проверяет двери и окна. Он орал по телефону: «Система сбоит, приезжайте срочно, они могут сбежать». Увидел соседей, сразу бросил трубку и рванул в дом.
Через пару минут к его дому подкатил чёрный внедорожник без номеров. Из него вышли двое в чёрном, быстро зашли в дом. Крики к тому времени стихли. Свет вернулся через 10 минут после приезда этих типов, а через час внедорожник уехал.
Утром соседи собрались у Беловых и решили снова звонить в полицию. На этот раз они рассказали не только про звуки, но и про панику Николаева и странных гостей посреди ночи.
Следователь Андрей Морозов, что принял заявление, взялся за дело всерьёз. Запросил записи с камер соседей и опросил всех на улице. Но для полноценного обыска нужны были серьёзные доказательства, а не просто звуки и подозрительное поведение.
«У нас не хватало улик для ордера, — объясняет Андрей Морозов. — Предыдущие проверки ничего не дали. Мы начали слежку за домом и проверку прошлого Николаева. Проверка личности Сергея Николаева дала интересные зацепки. У него и правда был диплом по физике и приличная карьера в науке. Но с 2011 по 2016 годы в его биографии пустота, ни слова о том, где он был. До этого он работал в частной лаборатории в Новосибирске, но уволился без объяснений. Ещё одна странность: за последние три года его дом жрал электричество в четыре раза больше, чем у других в районе, хотя жил он один. Такое бывает, если держать мощное оборудование, типа промышленных холодильников или систем жизнеобеспечения».
В середине февраля 2019 Галина Семёновна позвонила Андрею Морозову. Сказала, что видела, как Николаев ночью тащит из дома здоровые чёрные мешки и грузит в машину. «Не спала, смотрю, фары горят», — рассказывает она. «Сергей эти мешки таскает, а они шевелятся. Испугалась, вдруг там кто живой, сфоткала на телефон».
Фото были мутные, но подозрения усилились. Андрей Морозов получил ордер на слежку за машиной Николаева через GPS и поставил скрытые камеры напротив его дома.
1 марта 2019 камеры засняли, как Николаев ночью выносит из дома свёрток, похожий на ребёнка, завёрнутого в одеяло, и передаёт его человеку в маске, что ждал в том же чёрном внедорожнике. «Качество съёмки не позволяло точно сказать, ребёнок это или нет, — говорит Андрей Морозов. — Но размер и то, как аккуратно он его нёс, заставили нас действовать».
Полиция попыталась проследить за внедорожником, но потеряла его в промзоне. Найти владельца через камеры на дорогах не вышло, машина использовала технологию, скрывающую номера.
К середине марта Андрей Морозов собрал достаточно улик для ордера на обыск, но решил подстраховаться. Организовал визит соцслужб под видом проверки пожарной безопасности. «Хотели, чтобы кто-то официальный зашёл в дом без предупреждения, — объясняет Андрей Морозов. — Соцработник мог заметить что-то подозрительное, не спугнув Николаева».
Ирина Соколова, инспектор соцслужб, 20 марта пришла в дом номер 47. Николаев пустил её неохотно, но наотрез отказался показывать подвал, мол, там ремонт, опасно. Пока Ирина осматривала верхние этажи, заметила странности. В холодильнике куча детского питания, в шкафу детская одежда разных размеров, на кухне медицинские перчатки и шприцы без игл.
Самое жуткое, у двери подвала она услышала шорох, будто кто-то тихо двигается, и странный детский шёпот, но не чёткий. Когда спросила Николаева, есть ли в доме дети, он занервничал, сказал, что племянники иногда приезжают, и для них вещи держат. Визит быстро закончился, но данные Ирины помогли получить ордер.
28 марта в 2 часа ночи соседи услышали громкий шум из дома Николаева, будто стекло разбилось, а потом приглушённый детский крик. «Сразу набрал 102», — говорит Олег Громов. «Оператор сказал, патруль едет, но пока они добирались, я видел, как Сергей выбежал, прыгнул в машину и рванул».
Полиция, приехав, нашла разбитое окно в подвале. Это дало право войти без ордера, проверить, не взломали. Зашли через заднюю дверь и увидели в подвале следы борьбы и капли крови на полу, ведущие к выходу. Никого не нашли, улик явных тоже. Дом поставили под наблюдение, а на Николаева объявили розыск. Его машину нашли брошенной в 80 километрах от Подольска у автовокзала. По записям, кто-то похожий на Николаева купил билет до Москвы.
5 апреля 2019 Николаева задержали в аэропорту Шереметьево при попытке вылететь по поддельному паспорту. Сперва его взяли за подделку документов и налоги, эти обвинения легче доказать. Это дало время собрать улики посерьёзнее.
12 апреля Андрей Морозов получил полный ордер на обыск дома №47. Полиция вошла и сразу пошла в подвал, откуда, судя по всему, три года шли странные звуки. В первый раз они ничего не проверили, только быстрый осмотр. Но то, что полиция увидела при повторном обыске, перевернуло их представление о человеческой жестокости.
Подвал дома №47 на Берёзовой состоял из трёх комнат. Первая, куда вела лестница, была обустроена под домашний кинотеатр и маленькую лабораторию, как Николаев и показывал раньше. Ничего подозрительного, кроме одной странной двери в стене. «Стальная, как в банке, с электронным замком и теплоизоляцией», — вспоминает Елена Иванова. «Такую в жилом доме не ждёшь». Ключей не нашли, но технари взломали замок.
За дверью — комната метров 30, как медицинская лаборатория: компьютеры, медоборудование, холодильники с лекарствами и пробами крови. На столах – тетради с формулами, графиками и записями, почерком Николаева. Многое зашифровано, но в некоторых страницах – описание экспериментов, дозировки, наблюдения. Упоминаются субъекты с номерами от 1 до 17.
«Описывались реакции на стимулы, изменение поведения после уколов, замеры активности мозга», – говорит Елена Иванова. «Наука, но без всякой этики».
Самое страшное нашли за третьей дверью, обычной деревянной, с маленьким окошком и шестью замками. За ней – комната метров 40, в отчёте названная жилой зоной. Она была разделена прозрачными перегородками. В каждой секции – кровать, прибитая к полу, простенький санузел и кормушка, как в зоопарке. В трёх секциях были люди, но не те, кого ждали полицейские.
«Мы готовились к похищенным детям, судя по звукам», – говорит Андрей Морозов. «А нашли взрослых, но в странном состоянии. В первой секции – мужчина лет 30, во второй – женщина лет 25, в третьей – мужчина постарше, лет 40-45. Все выглядели как взрослые, но вели себя как малые дети. Когда полиция вошла, они не испугались, не удивились, а начали издавать звуки, как младенцы, что только учатся говорить. Двигались неуклюже, будто тела свои не контролируют. На лицах – детское любопытство».
«26 лет в полиции, а такого не видел», – говорит Елена Иванова. «Взрослые, но как дети до трёх лет. Не притворялись, их разум будто изменили».
Медики, которых вызвали, сказали, что все трое под сильными психотропами. На телах – следы уколов, истощения, признаки долгого заточения. По первым оценкам, они минимум два года провели в подвале.
Личности установить стало главной задачей. В жилой зоне не было личных вещей, только таблички с номерами и датами. В лаборатории нашли медкарты с данными о процедурах и препаратах. Самое жуткое – записи Николаева о регрессии и снижении ментального состояния до детского.
«Николаев сознательно пытался вернуть взрослых в детское состояние, — объясняет психиатр Мария Петрова, привлечённая к делу. — Использовал психотропы, гипноз, сенсорную депривацию и какие-то экспериментальные методы, которые мы ещё не поняли».
Позже нашли сотни часов видеозаписей, где Николаев колол субъектов, проводил тесты на восприятие и память. Записи начались с июня 2016-го, сразу после переезда на Берёзовую. В сейфе нашли документы субъектов, людей, пропавших за последние три года по разным регионам. Субъект 4 – Алексей Фёдоров, 32 года, программист из Екатеринбурга, пропал в командировке в Москве. Субъект 9 – Юлия Васильева, 26 лет, медсестра из Тулы, исчезла по дороге с работы. Субъект 13 – Павел Семёнов, 43 года, бездомный из Питера, чьё исчезновение никто не заметил.
«Николаев выбирал тех, кого не будут искать или будут искать далеко от Подольска, — говорит Андрей Морозов. — Одиночки, без близких, часто в разъездах».
Самое жуткое ждало в углу лаборатории. В отдельном холодильнике с кодовым замком хранились образцы тканей, помеченные как субъекты 1, 17. Экспертиза показала – это человеческие ткани. «Мы нашли доказательства, что через лабораторию Николаева прошло минимум 17 человек, — говорит Андрей Морозов. — Где остальные 14 и что с ними стало – главный вопрос».
Ответ частично нашли в тетради Николаева. Он писал, что многие субъекты не выдерживали процедур, умирали от передозировки, получали необратимые повреждения мозга или становились агрессивными, теряя способность себя обслуживать. «Тела неудачных он, похоже, вывозил в тех мешках, что видели соседи, — предполагает Андрей Морозов. — Нашли записи о поездках в глушь национального парка, Лосиный Остров. Там начались поиски».
Троих выживших увезли в спецклинику. Их состояние было тяжёлым: физически стабильное, но психика разрушена. «Эти препараты буквально переписали их мозги, — объясняет Мария Петрова. — Они воспринимают мир как трёхлетние дети, но с некоторыми взрослыми навыками, что жутко смотрится».
Расшифровка записей показала, что Николаев проводил эксперименты по регрессии мозга, пытаясь вернуть взрослый разум в детское состояние. Мотивы стали ясны, когда нашли его дневник, спрятанный за шкафом в спальне. Дневник начался с записи от 4 сентября 2011 года, что совпало с пробелом в биографии Николаева.
«Сегодня потерял Анну. Врачи говорят, надежды нет, её мозг разрушен. Моя девочка, пустая оболочка, но я знаю, она ещё там. Я найду способ её вернуть».
Анна, дочь Николаева, 7 лет, погибла в 2011 в аварии. «Она 3 месяца была в коме, потом Николаев отключил её от аппаратов», — говорит Андрей Морозов.
Дневник показал, как он, убитый горем, отказывался принять смерть дочери. Сначала он изучал мозг и нейропластичность в рамках закона, работал в научных центрах. Но в 2013-м тон дневника меняется. Он пишет про глупость официальной науки, этические ограничения и необходимость действовать самому. Появилась теория: если нельзя восстановить повреждённый мозг, можно вернуть его в детское пластичное состояние и начать заново. «Он хотел перезагрузить мозг взрослого до детского, — говорит Мария Петрова. — В его больной логике это дало бы чистый лист, чтоб
12 апреля 2019 года полиция из Подольска, что в Московской области, получила бумагу на обыск дома номер 47 по улице Берёзовой. Дом этот, трёхэтажный, с белым заборчиком и аккуратным газончиком, ничем не отличался от соседских. Хозяин, Сергей Викторович Николаев, 54 года, преподаватель физики в местном университете, в момент обыска его дома не было, его уже задержали за неуплату налогов.
То, что полиция нашла в подвале у Николаева, заставило даже бывалых ребят вызывать подмогу и психологов. Следователь Андрей Морозов, что вёл дело, потом написал в отчёте: «Никто из наших не был готов к такому». Елена Иванова, криминалист с 26 годами стажа, позже в разговоре сказала: «Этот запах и глаза из темноты я вовек не забуду».
Но как полиция вообще попала в этот дом, если Николаева сперва за налоги прижали? Всё началось три года назад, и главную роль сыграли не полиция, а соседи, которые стали замечать странности.
Улица Берёзовая, место престижное, тихое, дома тут из поколения в поколение передаются, все друг друга знают. Когда в 2016 году появился Сергей Николаев, народ приглядывался, но тревоги не было. Новый сосед казался себе ничего, спокойный, вежливый, образованный.
«В мае 2016-го переехал», — вспоминает Галина Семёновна, 72-летняя пенсионерка, что живёт напротив. «Мы с мужем пирог ему занесли, поздороваться. Сергей поблагодарил, даже на чай пригласил через пару дней. Обычный мужик, чуть дёрганный, много про работу свою трепался, но ничего подозрительного».
Николаев быстро влился в размеренную жизнь района. Преподавал физику в местном училище, вёл кружок для школьников, иногда на местные посиделки захаживал. Только одно странное замечали: он уж больно осторожный был. Поставил в доме крутую сигнализацию с кучей камер и датчиков движения.
Первые странные звуки соседи услышали через три месяца после его переезда. Ольга и Виктор Беловы, чей дом в двух участках от 47-го, первыми заметили неладное. «Не то чтобы прям плач, — говорит Виктор, — а будто приглушённый голос, как ребёнок что-то бубнит. Думали, телек или радио. Было около одиннадцати вечера, сидели во дворе». Беловы не придали этому значения: в районе полно семей с детьми, звук не особо громкий или страшный был.
Но через пару недель опять услышали что-то похожее, уже яснее. «Я точно знал, что звук из дома Николаева», — говорит Виктор, — «а он же один жил, без детей. И гостей с детьми я у него не видал».
К декабрю 2016-го звуки стали регулярными. Их слышали и другие соседи, особенно те, чьи дома ближе к 47-му. Звуки изменились, из бубнёжки превратились в плач или всхлипы. Обычно начиналось после десяти вечера, могло до утра тянуться.
«Мы шутили, что у Николаева призрак в доме, — вспоминает Лариса Громова, соседка слева. — Но шутки быстро кончились, когда мой муж услышал чёткий детский крик «Помогите!». Это было в феврале 2017-го, часа в два ночи. Громовы вызвали полицию, но те ничего подозрительного не нашли. Николаев был дома, пустил их, показал пару комнат. Сказал, что в подвале у него домашний кинотеатр, и соседи, видать, звуки из фильмов слышат. У полиции ордера на полный обыск не было, в подвал не спускались».
После этого визита звуки на пару недель затихли. Соседи решили, что зря паниковали, и случай забылся. Но в апреле 2017-го Галина Семёновна, поливая цветы утром, заметила, как Николаев тащит из машины здоровые коробки с дырками, будто для животных. «Думала, он собаку или кошку завёл», — говорит она. «Спросила, а он занервничал, сказал, что это оборудование для лаборатории, и быстро свалил».
В следующие месяцы странностей прибавилось. Николаев заказывал еды столько, что одному не съесть. Курьеры пачками пакеты таскали. Во дворе появились мешки с мусором, которые он не на свалку возил, а куда-то увозил на своей машине. Но хуже всего ночные звуки вернулись.
«Это точно был детский плач, — говорит Ольга Белова. — И ни один голос. Иногда казалось, что там несколько детей, и они будто на своём языке говорят. Звук шёл снизу, из подвала, похоже».
К концу 2017-го несколько семей снова пошли в полицию. На этот раз полиция отнеслась серьёзнее, но опять ничего не нашли. Николаев был вежлив, показал подвал. Там и правда был кинотеатр и маленькая лаборатория, связанная с его работой. Следователь отметил, что в доме слишком чисто и всё аккуратно, но это не повод для подозрений.
После второго визита полиции Николаев стал ещё скрытнее. На тусовки местные не ходил, из дома редко выходил, кроме как на работу, и поставил ещё один забор во дворе. Звуки ночью стали тише, но не пропали.
«Мы уж думали, с ума сходим, — признаётся Лариса Громова. — Может, и правда фильмы? Или у нас паранойя? Полиция дважды проверяла, ничего».
Так прошёл ещё год. Соседи иногда слышали странные звуки, но в полицию больше не звонили, не видели смысла. Николаев жил тихо, вёл себя прилично, на работе старался.
Но в январе 2019-го всё изменилось. Во время сильной грозы в районе вырубило свет. Сигнализация у Николаева, включая электронные замки, на время отключилась. И тут соседи услышали такое, что нельзя было игнорировать.
В ночь на 24 января 2019-го в Подольске бушевала гроза. В 23 часа 47 минут молния ударила в трансформатор, что питал несколько улиц, включая Берёзовую. Свет вырубило на 18 минут. Для большинства это была мелочь, а для Николаева — катастрофа.
«Я никогда не забуду эти крики, — говорит Олег Громов, муж Ларисы. — Как только свет в его доме погас, послышалось, будто дети разом орут. Не от страха, а будто шанс поймали, внимание привлечь хотели».
Крики были такие чёткие, что их услышали все соседи в радиусе пяти домов. Некоторые выбежали на улицу с фонариками. В темноте увидели, как Николаев в панике бегает вокруг дома, проверяет двери и окна. Он орал по телефону: «Система сбоит, приезжайте срочно, они могут сбежать». Увидел соседей, сразу бросил трубку и рванул в дом.
Через пару минут к его дому подкатил чёрный внедорожник без номеров. Из него вышли двое в чёрном, быстро зашли в дом. Крики к тому времени стихли. Свет вернулся через 10 минут после приезда этих типов, а через час внедорожник уехал.
Утром соседи собрались у Беловых и решили снова звонить в полицию. На этот раз они рассказали не только про звуки, но и про панику Николаева и странных гостей посреди ночи.
Следователь Андрей Морозов, что принял заявление, взялся за дело всерьёз. Запросил записи с камер соседей и опросил всех на улице. Но для полноценного обыска нужны были серьёзные доказательства, а не просто звуки и подозрительное поведение.
«У нас не хватало улик для ордера, — объясняет Андрей Морозов. — Предыдущие проверки ничего не дали. Мы начали слежку за домом и проверку прошлого Николаева. Проверка личности Сергея Николаева дала интересные зацепки. У него и правда был диплом по физике и приличная карьера в науке. Но с 2011 по 2016 годы в его биографии пустота, ни слова о том, где он был. До этого он работал в частной лаборатории в Новосибирске, но уволился без объяснений. Ещё одна странность: за последние три года его дом жрал электричество в четыре раза больше, чем у других в районе, хотя жил он один. Такое бывает, если держать мощное оборудование, типа промышленных холодильников или систем жизнеобеспечения».
В середине февраля 2019 Галина Семёновна позвонила Андрею Морозову. Сказала, что видела, как Николаев ночью тащит из дома здоровые чёрные мешки и грузит в машину. «Не спала, смотрю, фары горят», — рассказывает она. «Сергей эти мешки таскает, а они шевелятся. Испугалась, вдруг там кто живой, сфоткала на телефон».
Фото были мутные, но подозрения усилились. Андрей Морозов получил ордер на слежку за машиной Николаева через GPS и поставил скрытые камеры напротив его дома.
1 марта 2019 камеры засняли, как Николаев ночью выносит из дома свёрток, похожий на ребёнка, завёрнутого в одеяло, и передаёт его человеку в маске, что ждал в том же чёрном внедорожнике. «Качество съёмки не позволяло точно сказать, ребёнок это или нет, — говорит Андрей Морозов. — Но размер и то, как аккуратно он его нёс, заставили нас действовать».
Полиция попыталась проследить за внедорожником, но потеряла его в промзоне. Найти владельца через камеры на дорогах не вышло, машина использовала технологию, скрывающую номера.
К середине марта Андрей Морозов собрал достаточно улик для ордера на обыск, но решил подстраховаться. Организовал визит соцслужб под видом проверки пожарной безопасности. «Хотели, чтобы кто-то официальный зашёл в дом без предупреждения, — объясняет Андрей Морозов. — Соцработник мог заметить что-то подозрительное, не спугнув Николаева».
Ирина Соколова, инспектор соцслужб, 20 марта пришла в дом номер 47. Николаев пустил её неохотно, но наотрез отказался показывать подвал, мол, там ремонт, опасно. Пока Ирина осматривала верхние этажи, заметила странности. В холодильнике куча детского питания, в шкафу детская одежда разных размеров, на кухне медицинские перчатки и шприцы без игл.
Самое жуткое, у двери подвала она услышала шорох, будто кто-то тихо двигается, и странный детский шёпот, но не чёткий. Когда спросила Николаева, есть ли в доме дети, он занервничал, сказал, что племянники иногда приезжают, и для них вещи держат. Визит быстро закончился, но данные Ирины помогли получить ордер.
28 марта в 2 часа ночи соседи услышали громкий шум из дома Николаева, будто стекло разбилось, а потом приглушённый детский крик. «Сразу набрал 102», — говорит Олег Громов. «Оператор сказал, патруль едет, но пока они добирались, я видел, как Сергей выбежал, прыгнул в машину и рванул».
Полиция, приехав, нашла разбитое окно в подвале. Это дало право войти без ордера, проверить, не взломали. Зашли через заднюю дверь и увидели в подвале следы борьбы и капли крови на полу, ведущие к выходу. Никого не нашли, улик явных тоже. Дом поставили под наблюдение, а на Николаева объявили розыск. Его машину нашли брошенной в 80 километрах от Подольска у автовокзала. По записям, кто-то похожий на Николаева купил билет до Москвы.
5 апреля 2019 Николаева задержали в аэропорту Шереметьево при попытке вылететь по поддельному паспорту. Сперва его взяли за подделку документов и налоги, эти обвинения легче доказать. Это дало время собрать улики посерьёзнее.
12 апреля Андрей Морозов получил полный ордер на обыск дома №47. Полиция вошла и сразу пошла в подвал, откуда, судя по всему, три года шли странные звуки. В первый раз они ничего не проверили, только быстрый осмотр. Но то, что полиция увидела при повторном обыске, перевернуло их представление о человеческой жестокости.
Подвал дома №47 на Берёзовой состоял из трёх комнат. Первая, куда вела лестница, была обустроена под домашний кинотеатр и маленькую лабораторию, как Николаев и показывал раньше. Ничего подозрительного, кроме одной странной двери в стене. «Стальная, как в банке, с электронным замком и теплоизоляцией», — вспоминает Елена Иванова. «Такую в жилом доме не ждёшь». Ключей не нашли, но технари взломали замок.
За дверью — комната метров 30, как медицинская лаборатория: компьютеры, медоборудование, холодильники с лекарствами и пробами крови. На столах – тетради с формулами, графиками и записями, почерком Николаева. Многое зашифровано, но в некоторых страницах – описание экспериментов, дозировки, наблюдения. Упоминаются субъекты с номерами от 1 до 17.
«Описывались реакции на стимулы, изменение поведения после уколов, замеры активности мозга», – говорит Елена Иванова. «Наука, но без всякой этики».
Самое страшное нашли за третьей дверью, обычной деревянной, с маленьким окошком и шестью замками. За ней – комната метров 40, в отчёте названная жилой зоной. Она была разделена прозрачными перегородками. В каждой секции – кровать, прибитая к полу, простенький санузел и кормушка, как в зоопарке. В трёх секциях были люди, но не те, кого ждали полицейские.
«Мы готовились к похищенным детям, судя по звукам», – говорит Андрей Морозов. «А нашли взрослых, но в странном состоянии. В первой секции – мужчина лет 30, во второй – женщина лет 25, в третьей – мужчина постарше, лет 40-45. Все выглядели как взрослые, но вели себя как малые дети. Когда полиция вошла, они не испугались, не удивились, а начали издавать звуки, как младенцы, что только учатся говорить. Двигались неуклюже, будто тела свои не контролируют. На лицах – детское любопытство».
«26 лет в полиции, а такого не видел», – говорит Елена Иванова. «Взрослые, но как дети до трёх лет. Не притворялись, их разум будто изменили».
Медики, которых вызвали, сказали, что все трое под сильными психотропами. На телах – следы уколов, истощения, признаки долгого заточения. По первым оценкам, они минимум два года провели в подвале.
Личности установить стало главной задачей. В жилой зоне не было личных вещей, только таблички с номерами и датами. В лаборатории нашли медкарты с данными о процедурах и препаратах. Самое жуткое – записи Николаева о регрессии и снижении ментального состояния до детского.
«Николаев сознательно пытался вернуть взрослых в детское состояние, — объясняет психиатр Мария Петрова, привлечённая к делу. — Использовал психотропы, гипноз, сенсорную депривацию и какие-то экспериментальные методы, которые мы ещё не поняли».
Позже нашли сотни часов видеозаписей, где Николаев колол субъектов, проводил тесты на восприятие и память. Записи начались с июня 2016-го, сразу после переезда на Берёзовую. В сейфе нашли документы субъектов, людей, пропавших за последние три года по разным регионам. Субъект 4 – Алексей Фёдоров, 32 года, программист из Екатеринбурга, пропал в командировке в Москве. Субъект 9 – Юлия Васильева, 26 лет, медсестра из Тулы, исчезла по дороге с работы. Субъект 13 – Павел Семёнов, 43 года, бездомный из Питера, чьё исчезновение никто не заметил.
«Николаев выбирал тех, кого не будут искать или будут искать далеко от Подольска, — говорит Андрей Морозов. — Одиночки, без близких, часто в разъездах».
Самое жуткое ждало в углу лаборатории. В отдельном холодильнике с кодовым замком хранились образцы тканей, помеченные как субъекты 1, 17. Экспертиза показала – это человеческие ткани. «Мы нашли доказательства, что через лабораторию Николаева прошло минимум 17 человек, — говорит Андрей Морозов. — Где остальные 14 и что с ними стало – главный вопрос».
Ответ частично нашли в тетради Николаева. Он писал, что многие субъекты не выдерживали процедур, умирали от передозировки, получали необратимые повреждения мозга или становились агрессивными, теряя способность себя обслуживать. «Тела неудачных он, похоже, вывозил в тех мешках, что видели соседи, — предполагает Андрей Морозов. — Нашли записи о поездках в глушь национального парка, Лосиный Остров. Там начались поиски».
Троих выживших увезли в спецклинику. Их состояние было тяжёлым: физически стабильное, но психика разрушена. «Эти препараты буквально переписали их мозги, — объясняет Мария Петрова. — Они воспринимают мир как трёхлетние дети, но с некоторыми взрослыми навыками, что жутко смотрится».
Расшифровка записей показала, что Николаев проводил эксперименты по регрессии мозга, пытаясь вернуть взрослый разум в детское состояние. Мотивы стали ясны, когда нашли его дневник, спрятанный за шкафом в спальне. Дневник начался с записи от 4 сентября 2011 года, что совпало с пробелом в биографии Николаева.
«Сегодня потерял Анну. Врачи говорят, надежды нет, её мозг разрушен. Моя девочка, пустая оболочка, но я знаю, она ещё там. Я найду способ её вернуть».
Анна, дочь Николаева, 7 лет, погибла в 2011 в аварии. «Она 3 месяца была в коме, потом Николаев отключил её от аппаратов», — говорит Андрей Морозов.
Дневник показал, как он, убитый горем, отказывался принять смерть дочери. Сначала он изучал мозг и нейропластичность в рамках закона, работал в научных центрах. Но в 2013-м тон дневника меняется. Он пишет про глупость официальной науки, этические ограничения и необходимость действовать самому. Появилась теория: если нельзя восстановить повреждённый мозг, можно вернуть его в детское пластичное состояние и начать заново. «Он хотел перезагрузить мозг взрослого до детского, — говорит Мария Петрова. — В его больной логике это дало бы чистый лист, чтоб
Следующая запись: Молодая пара исчезла сразу после своей свадьбы в 1985 году, словно они просто уехали в никуда на ...
Лучшие публикации